Еда как инструмент социального взаимодействия

30 Августа, 2014
Белосток, Польша

Независимая художественная инициатива GeoAIR существует с 2003 года, с 2007 года официально зарегистрирована как неправительственная организация. Это – одна из немногих художественных резиденций в Грузии. В последнее время коллектив реализует проекты, связанные с миграцией, кулинарией и общественным пространством. Еда, по мнению команды GeoAIR, помогает объединить разных людей. К тому же, после вкусного «знакомства» проще говорить о серьезных проблемах общества – а потом и решать их.

Юрий Кручак: Как возникла идея вашего проекта?

Нини Палавандишвили: Идея возникла у Софии Табатадзе, грузинской художницы, которая живет в Берлине. Тогда София жила в Голландии, у нее там было много друзей, которые интересовались Грузией, и вот, они приехали в Грузию, чтобы что-то там сделать. Первый проект, «Foreigner», они осуществили в 2003 году на старом винном заводе. Через два-три года сформировался костяк организации, стало ясно, что нужно оформлять ее официально.

Я вернулась в Грузию из Германии в 2004 году. Тогда я была куратором проекта Гете-Института, София Табатадзе принимала в нем участие – так и познакомились. Наши интересы совпали, мы начали работать вместе,, другие люди, которые разделяли наши идеи и видения также присоединились к нам, это было время, когда возник проект Archidrome – архив современного искусства, одно из старейших направлений нашей организации. Archidrome это архив, библиотека, дискуссионная платформа, содержащий различные материалы (публикации, периодические издания, электронные медиа) о современном искусстве и культуре Грузии, Кавказского региона, а также международные теоретические материалы и обзор тенденций. Тогда в Грузии отсутствовал доступ к информации о художниках и течениях в арт-сообществе. Мы общались с художниками, собирали их портфолио и для каждого делали презентацию. Сейчас у нас имеется достаточно обширная база данных включающая художников из Грузии и Кавказского региона.

В 2009 году я уехала на один год в Германию. По возвращении стала работать только для GeoAIR, в том числе, как куратор. К тому времени София решила, что нам нужна резиденция. Работа с иностранными художниками показала необходимость организации места, где художники могли бы останавливаться и работать более длительное время. София надстроила над своим домом один этаж, который мы превратили в резиденцию – так в 2010 году возникла GeoAIR Residency. С тех пор у нас практически каждый месяц новый резидент, или резиденты, кто-то остается и дольше.

Мы не фокусируемся на том, что каждый резидент должен что-то сделать – за месяц это невозможно. У нас есть три направления, над которыми мы работаем, все они переплетаются. Так, наши резиденты, особенно кураторы, пользуются архивом. Мы, по возможности, связываем резиденцию с проектами, которые делаем сами.

Все наши резиденты обязательно должны иметь интересы, связанные с Грузией, со средой и проблематикой не только этой страны, но также с более широким глобальным контекстом. Сами мы работаем с общественным пространством, сейчас этот интерес перешел на сообщества людей – разные, но всегда городские комьюнити. Так что, мы работаем не столько с художниками, сколько с людьми. Проблема Грузии в том, что здесь мало художников, которые работают с социальными вопросами и/или с сообществами.

Дата Чигхолашвили: Наши резиденты также делают вклад в пополнение нашего архива и библиотеки там есть материалы об искусстве Грузии, Азербайджана, Армении и не только. Эта библиотека открыта, все могут ею пользоваться, к тому же, наш офис расположен рядом с Тбилисской Академией художеств. Но студенты приходят к нам нечасто, у них мало заинтересованности в такой информации.

Нини Палавандишвили: Наша система образования плоха. Академия художеств – старая школа, которая не хочет меняться. В Свободном университете, основанном Кахой Бендукидзе, в этом году открывается факультет дизайна и искусств – думаю, он будет большим конкурентом академии. Там нужно больше платить, но кто хочет реально учиться, пойдет туда. По-моему, академию нужно убрать. Никаких изменений там не происходит, все становится только хуже.

Юрий Кручак: Дата, ты – антрополог по образованию. Каково тебе сотрудничать с художниками?

Дата Чигхолашвили: Я изучаю социально-культурную антропологию, работаю в основном с визуальной и урбанистической антропологией. Свою теоретическую работу на получение степени мастера я написал о пересечениях практик антропологии и современного искусства. Как-то познакомился с Софией Табатадзе, писал об одном ее проекте, там и тогда я присоединился к проекту GeoAIR по моему возвращению в Тбилиси. Сейчас я продолжаю научную работу о трансформации Тбилиси, особое внимание уделяю теме разных сообществ, визуальным аспектам города и художественным проектам, которые соотносятся с данной тематикой. Благодаря сотрудничеству с художниками, результаты своих исследований использую на практике, и мне очень интересно делать то, о чем пишу.

Юрий Кручак: Как распределены обязанности в GeoAIR?

Нини Палавандишвили: Всего нас трое, мы работаем совместно и разделяем задачи, каждый из нас также может вести различные проекты, которые пересекаются в определенной точке. Мы не арт-коллектив, который постоянно работает вместе, мы – арт-организация, которая работает над разными проектами, соотносящимися с видением и миссией организации.

Дата Чигхолашвили: У нас большая база контактов, мы помогаем другим организациям выбирать художников для резиденций, даем рекомендации, налаживаем связи между художниками и разными объединениями. Правила и условия конкурсов иногда читаются невнимательно, я думаю, что многое еще предстоит сделать с представителями арт-сцены здесь, чтобы представлять их работы более эффективно, на международном уровне, и мы также стараемся работать над этим вместе с художниками.

Юрий Кручак: Расскажите подробнее о проектах с комьюнити Грузии.

Нини Палавандишвили: Уже не помню, когда первый раз занялись этим. Мне всегда было интересно работать с людьми, проводить исследования, но я не знаю специальных методик, все основывалось на моем чутье. Дата (Дата Чигхолашвили), когда присоединился к группе заметно обогатил нашу практику, поскольку он имеет больше знаний об этнографическом подходе и антропологических исследованиях.

Первый проект мы с Дата сделали вместе в прошлом году. В Тбилиси есть исторический район Бетлеми, в предыдущем столетии там жило много разных этнических групп: армяне, евреи, греки, даже курды. Сейчас представители этих национальностей разъехались, жилье в районе подорожало. Но специфика этого района в том, что ИКОМОС, организация, которая имеет офис там, отреставрировала его совместно с местными жителями. Таким образом, к счастью, картина очень отличается от общего «благоустройства» с которым мы сталкиваемся в прочих районах города, где то, что называется восстановлением старых районов Тбилиси, но на самом деле является их разрушением и строительством всего лишь копий старых зданий.

Дата Чигхолашвили: Да, даже научили местных жителей, как реконструировать что-либо. Началось все это в 2000-х годах, и сейчас старый Тбилиси очень изменился.

Вообще, часто говорят, что старый Тбилиси мультикультурный, открытый, но не так уже много этого осталось. Поэтому мы решили присоединиться к фестивалю, который каждый год проводится на территории Бетлеми 17 мая. В рамках этого проекта мы сотрудничали с людьми из различных этнических групп, живущих в районе Бетлеми. Совместно с социальными исследователями и студентами отделения графического дизайна, мы разработали небольшие брошюры, которые содержали некоторые типичные национальные или семейные рецепты с одной стороны, и истории людей, предоставивших данный рецепт, с другой.

На фестивале мигранты готовили еду, про которую рассказывали, открыли дворики своих домов, и люди могли зайти к ним, пообщаться, попробовать еду. Было здорово объединить людей, да и фестиваль получился чудесный. Хотя тот день запомнится, к сожалению, ужасными событиями, произошедшими в Грузии. 17 мая 2013 года в Тбилиси была сорвана попытка провести митинг против гомофобии. Большая группа людей во главе с представителями православной церкви избивали и преследовали демонстрантов.

Нини Палавандишвили: В общем, наш первый проект стал экспериментом, еще раньше у нас возникла идея поработать с темой новой миграции, хотелось больше узнать о людях, которые сейчас переселяются в Грузию. Так, десять лет назад у нас внезапно появилось много китайцев. Потом китайцы пропали, их магазины закрылись, а к нам приехало много индусов и пакистанцев. Сейчас есть мигранты из Ирана, Ирака, стран Африки и Западной Европы. Мы заинтересовались, почему эти люди приезжают в Грузию, чем они занимаются, как к ним относятся местные. Ведь есть стереотип, что из Западной Европы приезжают «хорошие» мигранты, а остальные – плохие, связаны с криминалом.

Так как Грузия славится кухней, мы решили соединить кулинарию и миграцию. В прошлом году мы начали исследовать, чем занимаются переселенцы – эта работа еще продолжается. Так, оказывается, многие индусы учатся медицине. Но чтобы узнать подробности, нужно с кем-то долго общаться, а перед этим добиться расположения человека. Вместе с нами на такие исследовательские работы ходили студенты-антропологи. Мы хотели собрать материал, сделать брошюру про мигрантов, их культуру и представить работу в общественном пространстве.

Однажды мы поняли, что проблема миграции глубже, чем представлялось. Нельзя прогнать человека, с которым работаешь, если у него проблемы с обустройством. Мы пришли к омбудсмену, чтобы узнать больше о новом миграционном законе и предписаниях, и попытаться помочь нуждающимся людям, чем мы можем. Чтобы дать теме большую огласку, и начать дискуссию относительно этих важных вопросов, мы пошли на телевидение – на кулинарную программу одного из самых рейтинговых грузинских каналов. В итоге, мы сделали пять телешоу с представителями Нигерии, Таиланда, Иордана, Индии, Ирана. Не могу сказать, что мы что-то этим изменили, но интересный опыт получили и мы, и переселенцы, и работники телеканала. Хотя бы, люди узнали, что мигранты ничего у нас не крадут, а приезжают, в поисках лучших возможностей.

Наши друзья даже не задумываются о проблемах мигрантов, думают, что у тех все хорошо, раз они никуда не обращаются, или просто не имеют возможность подать свой голос. А, на самом деле кого-то могут не пустить в бассейн, только потому, что он чернокожий.

Дата Чигхолашвили: Люди в Тбилиси или где либо еще, не станут абсолютно толерантными, но мы хотим начать говорить о дискриминации. Здорово делать нечто подобное в университетах. А то учатся в одной группе иностранцы и грузины, и даже не знают друг друга, ходят отдельными компаниями. Через публичное приготовление пищи, и другие, связанные с этим мероприятия, мы объединяем мигрантов и местных жителей, живущих по соседству или вообще в Тбилиси. Мы готовим и делимся едой, а также обсуждаем социальный опыт мигрантов, проживающих в Тбилиси, как положительные примеры, так и ужасные случаи расизма.

Нини Палавандишвили: В общем, мы так погрузились в тему, что продолжаем ее развивать. В октябре делаем воркшоп со школьниками – дети будут записывать на видео истории своих соседей-мигрантов.

Юрий Кручак: Какое политическое направление у вашей институции?

Нини Палавандишвили: Мы стараемся быть «левыми», и пытаемся не идти на все компромиссы ради денег. Например, мне было бы сложно, если бы Каха Бендукидзе предложил грант для художников, долго бы решала, отправлять ли туда заявку.

Как-то наши художники создали петицию, чтобы уволили министра культуры Грузии – я подписала и распространяла ее. В это время я должна была ехать на месяц в резиденцию в Польшу, и за меня подали заявку, чтобы министерство культуры финансировало эту поездку. Польский представитель не знал о ситуации в нашей стране, когда договаривался об этом, и я отказалась ехать за деньги министерства. Надо мыслить и отвечать за свои поступки. А мы часто действуем во имя комфорта.

Юрий Кручак: У вас есть механизм обеспечения финансовой независимости? Как общество может поддержать вашу организацию?

Нини Палавандишвили: Мы не знаем, как нас поддержать. У меня свой взгляд на этот вопрос, но не уверена, что он очень правильный. Единственное место, где грузинские художники могут получить деньги – министерство культуры, еще муниципалитеты, но часто они финансируют какие-то популистские концерты. К тому же, министерство может финансировать только какие-то проекты, гонорар при сотрудничестве с ним не получишь.

До конца прошлого года мы держались на грантах от Евросоюза и Фонда открытого Общества. В конце ноября все гранты у нас заканчиваются, и мы реально не знаем, что делать дальше. Резиденция прибыли не дает, мы можем содержать только пространство и самих художников. Мы – некоммерческая организация, и не можем, например, открыть кафе. Может, предлагать туры туристам или художниками?

В Грузии есть галерея «Нектар», где некоммерческие художники создают экспериментальные работы. Работники этой галереи ездили в Базель, там попросили художественное сообщество о помощи, и так собрали определенные средства. Не уверена, что это правильно. Мы платим налоги государству, которое должно помогать. Системой краудфандинга мы освобождаем государство от этой обязанности, и еще налоги на это надо платить. Но бороться с министерством бесполезно. Я не поддерживаю такой системы, но другого варианта не знаю.

Люди собирают деньги на социальные потребности, чье-то лечение и так далее, но обществу еще непонятно, что необходимо помогать искусству. Думаю, деньги для галереи «Нектар», в основном, перечисляли из-за границы.

Дата Чигхолашвили: К тому же, проекты, которые мы делаем, многим непонятны. Как-то художник из Германии, который преподавал в Академии художеств, пригласил меня, поговорить о пересечении искусства и антропологии. Я подготовил короткий обзор и решил поговорить о важности контекста в искусстве. Студенты абсолютно не восприняли дискуссию, они сказали, что заинтересованы другими вещами, а темы подобные абстракции и контексту не соответствуют их интересам.

Юрий Кручак: Вы создаете институцию с элементами социального центра. Что для вас идеальная институция?

Дата Чигхолашвили: Мне интересна институция, которую мы создаем. Было бы лучше, если бы это развивалось не только нашими усилиями и ресурсами. Хочется, чтобы такая инициатива имела финансовую поддержку и объединила студентов, молодых художников, исследователей, активистов.

Нини Палавандишвили: Как куратору мне интересно работать с художниками. Но хочется, чтобы не я предлагала тему, и они под нее приспосабливались, а чтобы мы вместе развивали определенное направление.

Еще одна проблема – грузинские художники не представляют, что можно работать с музыкантами, режиссерами. Мне хочется сделать масштабный проект, чтобы художники чему-то научились у общества. Для меня институция – платформа для саморазвития, дискуссий, общения. Я почти не работаю над выставками, а мои выставочные проекты подразумевают тематические дискуссии, воркшопы, образовательные программы. Не думаю, что идеальная институция невозможна. Иначе, мы бы не занимались тем, чем занимаемся.

Если вернуться к теме финансирования, мы продвигаем идею того, чтобы министерство культуры работало вместе с министерством экономики над изменением налоговой политики. Власти не задумываются о том, чтобы люди, которые вкладывают в культуру, платили меньше налогов. Власти не понимают, что это – не освобождение от платежей, просто налоги идут на конкретное дело.

Дата Чигхолашвили: Нужен закон, по которому большой бизнес будет обязан вкладывать в культуру маленький процент от доходов. Эти деньги должны передаваться в специальный фонд, который бы распределял эти средства.

Юрий Кручак: Есть ли возможность повлиять на культурную политику Грузии?

Нини Палавандишвили: Два-три месяца назад министерство культуры объявило на своем сайте, что открыто для идей. Летом я сформулировала рекомендации для прозрачной системы и лучшего распределения бюджета в сфере культуры, где среди прочего предлагалось сообщать, сколько денег пойдет на гранты, какой механизм отбора их обладателей. Это базовые моменты, но даже они не прописаны. Никакого ответа из министерства еще не пришло. Мы, сообщество художников, будем писать рекомендации, а кто и как будет их рассматривать, непонятно. Тем более, сейчас министр снова поменялся, нужно лоббировать свои интересы заново.

Юрий Кручак Хочу вернуться к архиву, к проекту «Archidrome». Как формировалась структура архива? Как договаривались с художниками об авторских правах?

Нини Палавандишвили: Художники передавали информацию на дисках, высылали резюме с вырезками из газет. Мы хотели, чтобы это было доступно всем в Интернете, но на это не хватило денег. Да и художники не всегда вовремя обновляют информацию о себе. Но мы продолжаем работать с архивом. Когда проводим open call, и нам подают заявки, обновляем наши данные.

По поводу прав, письменно мы ни о чем не договаривались, но каждый раз, когда к нам обращаются за материалом, направляем людей к художникам, ничего просто так не даем.

Юрий Кручак: У вас есть друзья, которые развивают инициативы, подобные GeoAIR?

Нини Палавандишвили: Конечно, есть. В нашей резиденции была француженка из Марселя Джеральдин Паоли, у нее много связей с арабскими странами, Кенией. Она хочет создать платформу, чтобы объединить людей, инициативы, организации для общения и сотрудничества, но не в рамках, предложенных Евросоюзом, Восточным партнерством и так далее, вне определенных политических предписаний. Проект называется CONFLUENCES RESONANTS (Резонансные течения). В Марселе художница живет в знаменитом доме Ле Корбюзье, где архитектура проектировалась с учетом социальных нужд. Свою квартиру Джеральдин превратила в центр встреч, организует музыкальные программы, и старается вовлечь во все это жильцов этого дома.

Также мы работаем с организаций в Тиране, столице Албании – там проводят тематические резиденции. Сотрудничаем с резиденцией в Кошице, в Словакии, много работаем и с другими странами.

Мы стараемся, чтобы не все, что мы организовываем, происходило в Тбилиси. В Грузии все очень централизованно, все – в столице. Но в прошлом году мы работали в Зугдиди, Рустави, Местии. Но возникает новая проблема: если в Тбилиси проблемы с художниками, то в других городах вообще никого нет. Впрочем, мы смогли работать с местными художниками, объясняли им наши идеи и вовлекали их в наши разработки.

Мы надеемся, что благодаря нашей деятельности постепенно большее количество людей вовлечется и заинтересуется различными подходами и станет более активными участниками гражданского общества и посредниками социального контекста искусства.